Я – камень в стене барбакана. Я родился миллионы лет назад, когда ушло древнее море, и был частью известнякового пласта под тонким слоем земли и травы. Семь столетий тому назад до меня добрались пилы каменотёсов. Они вырезали каменный блок, погрузили на подводу и повезли в Каффу. Я был нужен городу: он активно строился. Вырастали стены башен, складов и общественных зданий. Богатые горожане заполняли городские улицы новыми домами.
Меня не положили в стену, а оставили во дворе камнерезной мастерской. Я слушал, как чирикают жизнерадостные воробьи, шумит за оградой разноязыкая толпа и ждал решения своей судьбы.
Пришли два каменщика. Что-то обсудили по-армянски. Меня потащили под навес и застучали по моей поверхности зубилом и киянкой.
Под неторопливый стук зубила на моём боку проявился узор переплётенных линий. Я тогда ещё не знал, что где-то в малоазийских степях организовали своё государство турки-сельджуки, которым некогда было выводить каменную резьбу – они воевали, но потомки почему-то соединили их имя с модным в то время узором.
Сельджукская плетёнка на моей поверхности украсила торжественный вход в большое здание. Теперь я толпу не только слушал – я её наблюдал. Торговцы, ремесленники, чиновники, солдаты, паломники, священнослужители, моряки, рыбаки, лошади, собаки – и опять надо мной галдят эти надоедливые воробьи.
Пять с половиной столетий назад в Каффу пришли турки – но не сельджуки, а османы. Город не то чтобы сильно разрушили, но моему строению досталось – из части стены я стал частью развалин. Здесь меня подобрала подвода, на которую собирали камни для строительства арсенала.
С тех пор я подпираю полукруглую стену барбакана. Сначала я слушал, как внутри звенит оружие, а снаружи идут караваны – рядом были городские ворота. Прошли времена, ворота исчезли, новые люди проложили новые улицы. Горожане стены разобрали, а барбакан почему-то не тронули. По вечерам надо мной гремела самая известная в городе дискотека, а днём – дрались в листве плюща вездесущие воробьи.
30 лет назад я стал замечать рядом белокурую девочку лет десяти. Она была всегда одна, иногда с собакой. Девочка останавливалась рядом со мной и долго смотрела – наверно, пыталась прочитать мою биографию. Жаль, камни не пишут книги. Их пишут люди, которые знают камни. Я видел книги у девочки в рюкзачке.
Прошли годы, девочка подросла, косу сменила короткая стрижка, и девушка уже не одна – она показывает меня высокому кудрявому парню.
Прошли ещё годы – девушка повзрослела, и рядом с ней уже много людей. Она приводит их к моей стене и рассказывает о крепости Каффы, торговых караванах и генуэзских кораблях. Я слышал, люди называют её Машей.
Маша по-прежнему иногда приходит ко мне постоять рядом. Я знаю – она прочитала те книги, стала экскурсоводом и знакомит людей с прошлым Феодосии.
Я камень, я не умею говорить. Маша за меня расскажет вам мою историю. Приходите к ней на экскурсию. Я знаю, она справится.
